Служба Радости - Страница 20

— Ты дурачок или прикалываешься? — спросил Федя.

— Ни коим образом, уважаемый…

— Слышь, ты, пугало, чего непонятного? — вмешалась Манада. — Чего, рука затекла или у тебя вместо нее культя? Спрашивают вас по-хорошему, где ваша деревня?

Оба мужика нахмурились.

— Ты, девка, того, базар фильтруй, — сказал Андрей Иванович. — А то…

— То что, пень старый? А?

Манада вышла вперед, уперла руки в боки.

— Простите мою жену, добрые селяне, — попытался выправить положение Жюбо. — Она у меня горячая.

— Ты свою кралю на привязи держи, а не то живо зубы пересчитаем.

— Если у вас есть интерес к количеству моих зубов, то могу в этом помочь. Их ровно тридцать один. Тридцать второй мне выбил виконт Тутю, после одного спора… А вы, случаем, не сельский лекарь?

— Да заткнешься ты или нет, придурок?! — взревел Федя. — Дрон, они над нами стебаться вздумали. Сейчас я…

Но Жюбо уже догадался — дикари настроены недоброжелательно. Причину он пока не понял, но решил выяснить немного позднее. Пока Федя не слез с лошади, Жюбо сделал шаг вперед, сложил ладонь в щепоть и со всего маху ударил кобылу в глаз. Та даже ничего не успела почувствовать, а ногти Жюбо уже ковырялись в глазнице. Манада тоже не сидела без дела. Как только Жюбо начал действовать, прыгнула на Андрея Ивановича, тот слетел с седла. Но мужик не растерялся и как только поднялся с земли, заехал Манаде кулаком так, что голова затылком ударилась в спину. И осталась в таком положении.

Андрей Иванович с ужасом смотрел, как по искривленному горлу течет воздух, и все для того, чтобы изо рта вырвались странные ругательства на непонятном языке. Манада рывком вправила шею, тонкие пальцы впились в мужской кадык. Острые ногти ломались, но и кожа рвалась. Вскоре в руках девушки остался маленький хрящ, а Андрей Иванович барахтался по земле, захлебываясь кровью.

Жюбо не стал убивать Федю. Вместо этого мертвец душил его, принимая удар за ударом и ощущая, как во рту становится свободнее от вылетающих зубов. Вскоре Федя схватился за холодные руки мертвеца и утих. Но продолжал слабо дышать.

— Манада, как там у тебя, ох… — Жюбо увидел мертвого мужика и улыбающуюся Манаду.

— Готов, — хихикнула девушка.

— Ты что наделала?!

— Только не надо мне тут морали разводить! — Манада еще явно не отошла от драки… или убийства? ѓ- Ты в ад угодил, небось, не за то, что бабочкам крылышки отрывал!

— При чем здесь мораль?! Мне насрать на этих идиотов, но у нас могут быть из-за этого проблемы.

— Какие? Что, убьют нас, что ль?

— Дура! В темницу посадят!

— И чего… ой…

— Во-во — ой. Светиться нам нельзя. В Мире нас поджидает множество опасностей, главные из которых Керы, но не только они. Допустим, другие крестьяне, узнав, что ты убила их лекаря, возьмут и четвертуют нас. Боли мы не почувствуем, но и регенерировать не сможем, пока действие Обезболивателя не кончится. А когда кончится…

— Поняла, не нуди! — огрызнулась курьерша.

— Поняла она, — пробурчал Жюбо. — Давай закапывай.

— Кого?

— Того, кого убила.

— А чем? У меня лопаты нет.

— Руками.

— А краска?

— Ничего с краской не сделается. Работай, а я пока этого допрошу.

Манада пожала плечами и начала копать яму прямо тут. Те ногти, что еще не сломались об кожу Андрея Ивановича, окончательно отлетели; под ними открылись серые пятна трупной кожи.

— Жюбо? — Манада показала ему руку.

— Ничего страшного, ногти у нас растут быстрее, чем у живых. Волосы, кстати, тоже. Так что не переживай, к утру все вернется к норме. Этому даже Обезболиватель не помешает.

Пока со скоростью гигантской медведки Манада копала могилу, Жюбо связывал Федю. Мертвец стянул с него штаны, вытащил ремень. Кожаная лента связала руки фермера за спиной, а штанины обмотали ноги. Потом Жюбо прикинул, сколько времени прошло с обезболивания. Легкие уже должны потихоньку загнить. Он наклонился и дыхнул Феде в нос. Трупное дыхание подействовало как нашатырный спирт — живой очнулся.

— Что, где? — пробормотал Федя, морщась.

— Так, начнем с начала, — сказал Жюбо. — Какая у тебя вера?

— Чего?

Жюбо схватил мужика за волосы и выдрал приличный клок.

— А-а-а-а… твою мать!!!

— Если не станешь четко отвечать на вопросы, я выдавлю тебе глаза, — сказал Жюбо зловеще. — Понял?

— Да! — проскулил Федя.

— Какая у тебя вера?

— Православный я!

Жюбо вмазал ему по роже. Теперь зубы посыпались у жителя триста тринадцатой эпохи.

— Плевать мне, славный ты или нет! — прокричал мертвец. — Говори, в кого веришь?

— В Христа, — промямлил Федя.

— Это Светлый?

— Я не понимаю…

— Это Божество, Творец, Создатель, Сущее?

— Что-то вроде….

— А в загробный мир ты веришь? — прищурился Жюбо.

— Чего?

Пальцы Жюбо приблизились к глазнице.

— Верю-верю, — затараторил мужик.

— Отлично, — кивнул мертвец. — Значит так, считай, я — демон. На Хутурукеша я не потяну, так что пусть будет демон.

— Псих… — Федя зажмурился, ожидая худшего, но Жюбо сказал:

— Открой глаза.

Федя подчинился и с прищуром взглянул на мертвеца. А Жюбо открыл рот пошире и полез в горло рукой. Глаза живого округлились от ужаса. Он видел, как кисть пролазает по пищеводу, слышал, как хрустят ломающиеся челюсти. Вот рука скрылась по локоть, Жюбо дернулся, и резко потащил ее назад. Теперь, когда кисть проходила по пищеводу, стало видно — в ней что-то зажато. А потом Жюбо извлек из пасти собственное сердце. Оно не билось, но мертвец приложил мысленное усилие — сердце стукнуло, выплюнув в лицо Петьке густую, вонючую кровь.