Служба Радости - Страница 17

Даже полет на железной птице не принес столько ощущений. Тогда Манада слушала Жюбо и находилась в глубокой кабине, но теперь можно рассмотреть пейзаж в деталях. Сотни маленьких домишек с разноцветными крышами весело смотрели на девушку россыпью смешанного весеннего букета. На каждом блестящий флюгер медленно вращается слабым ветерком. Высоченные тополя, могучие толстые дубы, похожие на старые высушенные солнцем березы, клены с листами-клинками — все устремились ввысь и приветливо шумели. Они как будто шептали, рассказывая Манаде сказку на день. А за чертой города, словно покрытие биллиардного стола, простирались безграничные поля. Нарушая идиллию зеленого, из них вырывались старинные замки, в массе своей серого цвета. Над ними развевались флаги с гербами, а вон и Статуя Магистра Биатриче. Манада посмотрела в другую сторону. Там, как расплющенный ударом молота термитник, погряз в суете рынок. Люди-точки перемещались маленькими пылинками и казались игрушечными. И наконец, Манада увидела Реку. Серебряные волны безжалостно бились о скалистые берега, не в силах распустить их, как котенок распускает бабушкин носок. А за рекой Тьма. Может быть, даже сама Вечность. Рыжая головка сделала еще один поворот и увидела (вырезано цензурой). Удивительное зрелище!

— Ты что, уснула? — спросил Жюбо, выдергивая Манаду в реальность.

Так вырывают коренной зуб из десны — с болью и ощущением невозвратимой потери. Манада перевела внимание на крышу. Круглая, как блин, посредине несколько кабинок, похожих на футляры для очков, только размером чуть больше человека. Черные, овальные, некоторые открыты, другие заперты. Рядом, со скучающим видом, стоит молодая девушка с раскосыми глазами. Таких Манада тоже никогда не видела.

— Привет, Сунь! — сказал Жюбо, показывая солнышку желтые зубы.

— А, наш шутник, — ответила Сунь.

— Нам маскировку, пожалуйста, и в триста тринадцатую эпоху.

— А кто это?

— Познакомься — это моя подопечная, Манада. Манада — это Сунь, наш главный переместитель.

— Здравствуйте, — сказала Манада слегка робко.

— Привет. Новенькая?

— Да.

— Тогда слушай и запоминай. В этой кабине находится одежда и крем, придающий коже естественный цвет. Все лежит в чемоданчике, как только я закрою дверь, ты возьмешь его в руки и будешь крепко-крепко держать. Потом я катапультирую вас в Реку, и как только ты плюхнешься, сразу думай о триста тринадцатой эпохе…

— А как я могу думать о ней, если там ни разу не была? — спросила Манада, еще раз отметив, что Сунь говорила все другими словами, но они сложились в понятные. Например, прозвучало слово 'тональный', а воображение тут же подсказало, что это крем, окрашивающий кожу.

— Слушаем дальше и не перебиваем! — казалось, командирские интонации Складового перешли к Сунь, приехав на лифте вместе с курьерами. — Я дам тебе очки, ты наденешь их, там появится картинка из триста тринадцатой эпохи. Просто пожелай там очутиться и все.

— Маскировочный комплект первой степени? — осведомился Жюбо деловито.

— Нет. Второй. Как и сказано в вашем задании.

— А может…

— Не может, Жюбо, — отрезала Сунь. — Порядок ты знаешь. У тебя третья кабина, полезай.

Мертвец послушно подошел к открытой кабинке, чем-то напоминающей шкаф. Сунь достала странные большие очки и протянула Манаде. Потом подвела к еще одной открытой кабине и ткнула пальцем в маленький чемоданчик.

— В нем одежда, соответствующая той эпохе. Комплектов два, но старайся не повредить. Также постарайся прямо сейчас запомнить образ Дельты — это понадобится при возвращении…

— Этот вид я никогда не забуду! — сказала Манада восторженно.

— Хорошо, — кивнула Сунь без намека на энтузиазм. — Надевай очки.

Манада послушалась. Очки оказались непрозрачными. Сунь нажала какую-то кнопочку на дужке, и Манада увидела очень реалистичный пейзаж. В нем была глубина, и казалось, листочки на деревьях шевелятся, да и длинные стебли амброзии покачиваются на ветру. Очки демонстрировали заурядный сельский вид: рядом с маленьким прудком пасется черно-белая корова.

— Удачи, Манада, — сказал Сунь, закрывая кабину.

Девушка подождала около минуты, пытаясь прислушаться к голосам Жюбо и Сунь, но так ничего и не разобрала. А потом ощутила, как кабина сорвалась с места. Ее сначала прижало к полу, а потом лицом к дверце. На мгновение Манада ощутила приятную невесомость, а следом спина уперлась в заднюю стенку. Летела она недолго — меньше минуты, — но окончание полета запомнилось сильней всего. Ее ударило лицом, снаружи послышался приглушенный 'плюх'. Очки не сломались от удара, что не скажешь о носе. Противный хруст сообщил, что переносица треснула, а девушку окатило странной волной возбуждения и страха. Перед глазами завис пейзаж с пасущейся коровой, очки слегка сползли с искривленного носа…. И она увидела, как стенки кабины стремительно ржавеют, металл истончается так, что появляются просветы, а темнота внутри сменяется мягким и страшным серебряным свечением. 'Все, мне конец', - подумала девушка и вспомнила наставление Сунь. Всеми фибрами души она пожелала очутиться в триста тринадцатой эпохе, но ничего не произошло. Она желала и желала, наблюдая, как истлевают стены. Словно кабина сделана изо льда, а река вокруг — кипяток. Стена порвалась, как бумага, Манаду захлестнуло обжигающе холодной водой, она в последний раз пожелала оказаться на лугу… и все пропало.

Открыв глаза, Манада увидела сразу два пейзажа. Сверху одна корова пила из пруда, то же самое делала корова снизу. Она поняла, что только верхний пейзаж настоящий, и сняла очки. Сзади послышался звук, словно кто-то вылил на землю ведро воды. Манада повернулась, там стоял Жюбо в темных очках. Он снял их, взглянул на курьершу.